|
Нева #8 2001
|
* * *
Запусти мне воздушного змея
В вихрях солнца, песка и воды
только он, разгоняясь, умеет
всю безудержность взять от узды,
напряженье связующей нити,
упованье, паренье, восторг.
Для него неизбежность событий
мощным выдохом ветер расторг.
Отпусти мою нить, не жалея,
слух наполни мне, выправи взгляд
высью,
где голубея, чернея
девять Дантовых дисков звенят.
ФАРАОН - ИОСИФУ
Когда ты мне мои толкуешь сны,
Которые тотчас пошли сбываться,
То, кажется, и я легко читаю
Твою судьбу. Она переплелась
с предсказанным. И выйдя из начал
чуть видных мне -- (так далеко я вижу)
она становится рекой, потоком,
а после -- деревом, таким высоким,
каких, поди, в Египте и не сыщешь.
Мы оба молоды, но я как будто старше.
То, что в моей крови -- песок и известь,
В твоей -- тростник и быстрая вода.
То, что в моей -- уверенная тяжесть,
в твоей -- нацеленная несомненность.
Твоя судьба летит стрелой из лука,
и толща времени, как горный воздух,
ей поддается. Я еще дышу,
но боги ждут, и дом уже построен,
в котором сам я тоже стану богом.
А ты всегда в божественной узде,
в своем неназываемом служенье,
благословен и , значит, благосклонен,
не озабочен вечностью, но вечность
из виду тебя уже не выпустит...
INVERNO*
На лужах лед, и вниз, в разрывы туч
глядит зима: готовы мы? Нисколько.
Всегда врасплох. Последний теплый луч
грозит нам неизбежной неустойкой.
Зима придумана для забытья, для сна,
а нам, неспящим, служит наказаньем.
В Италии рифмуется она
со словом ад, и не спастись незнаньем.
*inverno (итал) -- зима
inferno ( итал) -- ад
* * *
Так далеко от меня все, что кажется близким.
Кто-то хотел обмануть, но потом передумал.
После назвал эту злую оплошность английским
юмором и настоял:
у тебя на роду, мол,
было написано -- страх, любопытство и цепкий,
все подмечающий, алчущий взгляд половины
в поисках целого.
В жизни, как в жанровой сценке
малых голландцев, сначала детали повинны
в нашем внимании. Только когда поиграешь
их пестротой,
чехарду перспективы и света,
тени и пыльного воздуха переживаешь,
как откровение и продолженье сюжета.
Где за холстом, за углом, за прощальной, расхожей
фразой, за взглядом последним, уже незнакомым
ждет говорящий Грифон,
и в холодной прихожей
строгий дворецкий с косой и оксфордским дипломом.
БОСТОНСКАЯ ЛИРИЧЕСКАЯ
Лодки тычутся в пирс деревянный,
между досок проросший травой.
Можно думать про дальние страны,
если берег не видеть другой.
Нету дальних, пружина разжалась,
и сейчас объяснят в новостях,
что протяжную, тихую жалость
к расстояниям нам не простят.
Набери на компьютере номер,
электронную почту прочти.
Все в нее умещается, кроме...
Все в ней кажется правдой, почти ...
И в прессованную, made in China,
вечность выйти не стоит труда.
Вот когда пригодится молчанье,
вся его золотая руда.
|